О таких, как ты, принято говорить: он прост, как 2х2=4.
Ты родился в интеллигентной семье магглов: твой отец – профессор философии со старомодной трубкой в руках, в твидовом пиджаке и с вечной сотней идей, записываемой в потрёпанный жизнью кожаный блокнот, твоя мать – художница с ярко-красной шевелюрой, испачканными красками шалями и картой Таро. Вместе вы представляли собой неординарную творческую семью, где принимают друг друга, любят и всячески поддерживают.
Магия у тебя проявилась в восемь лет, и так ты из просто любимого сына превратился в волшебного сына. Мать очень гордилась тем, что произвела на свет самого настоящего волшебника и верила, что тоже на что-то способна, пусть это и не так ярко выражено, как у сынишки, силой мысли выкрасившего кота в розовый цвет. Отец был несколько шокирован, но со временем привык и воспользовался твоими способностями, как повод расширить своё мировоззрение и принять тот факт, что мир куда шире и интереснее, чем он считал до того.
В одиннадцать лет ты отправился в Хогвартс, который для всей вашей родни и твоих друзей стал частной школой для мальчиков. И нельзя сказать, что этот опыт для тебя был исключительно позитивным. О, нет, о каком уж тут позитиве можно говорить, когда с первых же дней на тебе пестрит клеймо «грязнокровка»? Я по сей день не знаю, чего на самом деле тебе стоило превратить то клеймо в сияющий доспех и носить с гордостью всем чистокровным чистоплюям назло. Расскажешь?..
Шляпа распределила тебя на Хаффлпафф, оценив твою прямолинейную спокойную честность, доброту и трудолюбие, щедро сдобренное усердием. Ты не хватал с неба звезд, но зато учился с полной самоотдачей, что высоко ценилось преподавателями и вызывало гордость у твоих родителей, восторженно кормящих тебя запеченной индейкой и тортами под аккомпанемент своих тирад о том, как они тобою гордятся и любят. Ты не говорил им, что у тебя проблемы с некоторыми однокурсниками. Незачем. Ведь это были только твои проблемы, и ты их решал. А родители… пусть они думают, что у их волшебного сына всегда всё хорошо.
А со мною тебя связала весна 1969 года. Нет, мы и до того были знакомы, мы и до того общались в одной компании, центром которой была Алиса Гэмп, позже ставшая Алисой Лонгботтом. Я тебя считала хамом невоспитанным, который когда-то, ещё на первом курсе, сбил меня в коридоре «Хогвартс-экспресса», а ты меня – кисейной слизеринской принцессой. Стоит ли говорить, что ни тем, ни тем мы не являлись на самом деле?.. Не думаю.
Но если возвращаться к тому дню, то можно увидеть яркую картину, где мы с Алисой пришли посмотреть на то, как ребятня с разных факультетов решила сыграть любительский матч, а ты в перерыве залетел к нам на трибуны, нагло приобнял и поинтересовался, о чем мы разговариваем. Я тогда картинно пересела со стороны Гэмп, а ты посчитал то пренебрежением. Сказал, будто бы я всё ещё брезгую магглорожденными. Фи! Какая глупость. Ты позже совершил много глупостей и был поразительно настойчив в них. Например, на уроке трансфигурации в апреле того года отличница Блэк в моём лице схлопотала первое наказание, ибо ты – мерзавец эдакий! – подсел ко мне и полез под юбку, что я настолько не оценила, что метнула в тебя сглаз. Как же мы потом ругались на отработке…
А ты, вернувшись после СОВ в родной Ливерпуль, в перерывах между семейными ужинами, приятельскими играми в футбол и амурными перебранками с соседской девчонкой, у которой невесть откуда появились весьма аппетитные груди, писал мне письма. Я их, конечно же, сжигала в пламени свечи, и сподобилась ответить лишь в августе. В письме обзывала тебя похотливой свиньей, из-за которой я провалила экзамены. Какова мерзавка! Расстроенный и злой, ты не придумал ничего лучшего, чем с начала года закрутить роман с гриффиндоркой Мисси Стронг, мизинца моего не стоящей.
Я на то реагировала подчеркнуто-холодно, отворачивалась при виде вас и говорила Алисе, что меня это не волнует. Алиса лишь хитро улыбалась и ничего не говорила в ответ. Лишь однажды влетела в библиотеку, где я корпела над эссе по зельям, и сообщила, что ты расстался с Мисси, а она – о, мерлиновы кальсоны! – вылила тебе на голову целый бокал сливочного пива в «Три метлы». Я тогда раздулась от самодовольства, а уже через несколько недель назад была романтично поймана тобой во всё той же библиотеке, когда ты меня испугал своим приветствием. И пригласил на свидание буквально на следующий день в записке, переданной на зельях. Таких записок впоследствии стало много, и все я их сожгла после школы, когда мы расстались.
Но в те времена мы тайно встречались в закутках замка и отдаленных пабах Хогсмида, дарили друг другу самые сокровенные переживания и ругались долго и счастливо. Видишь ли, я всегда была эмоционально закрытым достигатором, с детства нацелившимся на работе в отделе тайн, ты же ходил с душой нараспашку и с курса эдак четвертого выбрал призвание в виде целительства. На первое свидание ты опоздал и получил такую выволочку, будто бы я была не твоей новой девушкой, а строгой мамой. Впоследствии ты получишь таких много, но реагировать всегда будешь мягко и дружелюбно, целовать меня в нос и подтрунивать, отчего я буду кипятиться ещё сильнее до того самого момента, пока не выдохну: «Ладно, ты прав, извини».
Летом перед шестым курсом я приехала к тебе на неделю, сказав родителям, что еду погостить к Алисе. Это было моё первое серьёзное враньё, о чём я сильно переживала пока не вышла из автобуса и не очутилась в твоих объятиях. В ту неделю я получила больше впечатлений, чем за всю предыдущую жизнь разом: кино, рок-концерт, паб, романтические посиделки на крыше высотного дома, поездка на стареньком «Форде» и… первый секс.
А седьмой курс наполнился проблемами. Ты искреннее хотел, чтобы наши отношения были нормальными, чтобы мы ходили по Хогвартсу за ручку и чтобы ты в открытую представлял меня, как твою девушку. Но так было нельзя, и потому ты всё чаще пребывал в молчаливо-мрачном настроении, из-за чего мы часто ссорились. Я бежала от наших первых проблем в бесконечную череду домашних заданий и дополнительные занятия у Дамблдора. А в аккурат перед выпуском бросила тебя, сказав, что не смогу пойти на шаг, который навсегда меня отделит от моей семьи. Ты, кажется, всё понял и не стал остро реагировать. Как ни странно, это ранило меня сильнее, чем если бы ты кричал, умолял меня бежать с тобой или же обвинял в трусости.
Расставание придало тебе сил, стимула и новых смыслов при стажировке в госпитале Святого Мунго. Ты всегда хотел приносить пользу обществу, и потому отдавал всего себя занятиям, преодолевал брезгливость и с каждым днём понимал: ты нашёл себя в этом мире. На подоконниках у тебя росли лекарственные травы, в квартире пахло вкусной едой, а всю картину довершал художественный беспорядок человека, которому патологически не хватает времени на всё. Впрочем, на меня тебе времени хватило. Мы встретились спустя несколько месяцев в коридорах Мунго, куда я пришла к матери, с которой у нас совпадали обеденные перерывы. Ты сунул мне в руки записку с предложением о встрече. И я, скрепя сердце, согласилась прийти.
Так мы снова начали встречаться. Ты боялся, что останешься блажью и пикантной интрижкой молоденькой аристократки с магглорожденным босяком, я – что сойду с ума, разрываясь между любимыми родителями и не менее любимым мужчиной. Судьба решилась поединком: я забеременела, и узнала об этом, когда было уже поздно прерывать. Ты не стал убегать от ответственности и предложил мне брак буквально через пару дней, после моего сообщения о беременности. Я со скандалом ушла из дому, и позже потянулась вереница тяжелых будней.
Твои родители купили нам дом в деревушке Оттери-Сент-Кэчпоуэл, мы стали соседями семейства Уизли, с чьим старшим сыном потом дружила наша дочь, появившаяся в следующем году. Я тяжело переносила изоляцию вследствие беременности, постоянно переживала из-за возможной мести от родственников и с трудом училась обходиться без домашних эльфов. Поддержание порядка, ведение счетов, уход за дочкой мне давались легко, но вот готовка и сад стали полностью твоей вотчиной, как истинного выпускника факультета Хельги Хаффлпафф. Наша дочь-метаморф росла и развивалась, становилась причиной моих обмороков, когда таскала в дом грязь с сапожек, услышанный от соседской ребятни сленг и котиков. Вплоть до 1977 года желанным и частым гостем в нашем доме был мой дядюшка, изобретатель Альфард Блэк. Вы с ним любили устраивать шутливые перебранки, но я знала, что вы хорошо друг к другу относится. Просто не могли не. Ведь вы простые люди, вам легко найти общий язык.
А в 1978 году я решила выйти на работу в Министерство магии, чего ты не мог одобрить, поскольку боялся за меня и нашу дочь. Ведь в стране, охваченной войной, я была предательницей крови, а она – отродьем поганого маггла. Но смирился и даже поддержал, сделав из наших колец зарегистрированные порт-ключи.
К 1979 году я, наконец-то, пришла к тому, чтобы стать сотрудником отдела тайн. Это далось мне большим трудом, ведь перед выходом на стажировку я побывала на собеседовании у генерала вич-вочеров Сигнуса Блэка, приходившегося мне отцом, с которым мы не общались целых семь лет. В вечер после собеседования я прибыла в просто невменяемом состоянии. Ты же вручил мне бокал виски, уложил Дору и прямо спросил: «Что у тебя произошло?». И тогда я тебе впервые рассказал все обстоятельства моего ухода из дому, а также тяжелый разговор с отцом в тот день. А ты впервые не встал молча на мою сторону, а основательно промыл мне мозги, щедро сдабривая свою тираду рассказами о том, что тебе в своё время рассказал мой дядюшка о нашей семье. И именно тебе я обязана тем, что впоследствии пришла к примирению с собой и с родителями.
Ты всегда остаешься собой. Ты всегда честен, добр, по возможности справедлив и надежен. Ты трудишься в госпитале Святого Мунго, ежедневно спасая жизни и не требуя ничего взамен. Ты проводишь время с нашей дочерью, уча её дружить, делать бутерброды и нести ответственность за свои шалости. У тебя есть друзья, с которыми ты изредка любишь пропустить пинту в местном пабе.
О таких, как ты, принято говорить: он прост, как 2х2=4.
Да вот только ты ни черта не простой, Эдвард Тонкс.
» ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
* – можно сменить на Хита Леджера или предложите свои варианты, однако это обязательно должен быть блондин с огоньком, но без стервозных нот.
В общем и целом, я рассчитываю на разыгрывание непростых семейных отношений, где двое борются не с друг другом, а с жизненными обстоятельствами и обществом, в глазах которого их брак – мезальянс. Здесь не должно быть драм с изменами и прочей грязью, так как драмы нам и так хватит с лихвой.
Пишу не так много, но с удовольствием. Обычно по пятницам и субботам, когда у меня свободные выходные.
